Майя Тульчинская

Пьеса в двух действиях с двумя финалами

Действующие лица

Актер.

Автор (он же Повар).

Режиссер (он же Отец, Председатель приемной комиссии, Повар, Подсудимый).

Актриса (она же Уборщица, Мать, Член приемной комиссии, Любовница, Адвокат, Другая Жизнь).

Помреж (он же Психоаналитик, Член приемной комиссии, Прокурор, Неизвестный).

Осветитель (он же Репортер, Член приемной комиссии, Дорожный рабочий и Посетитель суда).

Реквизитор (он же Репортер, Член приемной комиссии, Дорожный рабочий и Посетитель суда).

Монтировщик (он же Репортер, Член приемной комиссии, Дорожный рабочий и Посетитель суда).

Осветитель (повелительно подняв руку). “Гул затих! Я вышел на подмостки!” Ну, что, дураки, уставились? Думаете, это пьеса началась? Вы мне еще похлопайте! Видали! Кого на сцену поставишь – тому вы и будете хлопать. А я – осветитель. С друзьями поспорил. Так что сейчас меня увольнять будут. А спектакль сейчас начнется. Расслабьтесь. (Уходит.) Занавес открывается.

Помреж. Да… Забавные ощущения… Говорят, некоторые закапываются по-настоящему. Ложатся в гроб, гроб опускают в могилу и закапывают. Репетиция смерти. Типа, во всем нужна сноровка, закалка, тренировка. Обалдеть можно! Я – умру. Бред. То есть, я понимаю, что, как говорится, все там будем. Про всех – я понимаю. Но про себя лично – как-то не верится. Представляю… Прошло лет сто. Кто-то приходит сюда на бережок, на песочке устроился и вдруг – раз! Моя черепушка. Он смотрит такой и грустно думает: “Бедный Йорик!” Про меня! Он же не будет знать, что меня Васей зовут. Звали. Бедный Вася! Не звучит… О, господи, вот я тоже решил потренироваться. Что сказать… Песок теплый, погода хорошая, полежал с закрытыми глазами, косточки погрел. Думал, может, мысли какие-нибудь в голову придут особенные, философские или просто умные. Нет. Ничего особенного. О деньгах думал, о работе думал, даже о женщинах думал. Все как всегда. Еще думал об этих, которые друг друга закапывают. Как надо доверять человеку, который тебя закапывает! Вдруг он тебя не любит, и не будет раскапывать? Или напьется и просто забудет, где закопал? Поэтому я решил сам. Один. Да и если бы захотел – с кем бы я пошел? С женой на такое дело не пойдешь. Друзей таких, чтобы можно было сказать: “Вот, ребята, хочу попробовать, как оно там, на том свете”, – тоже нет. Бедный Вася. (Пишет на песке.) “Здесь был Вася”. (Уходит.)

Актриса (с недовольным видом начинает сметать песок за кулисы; читает надпись). “Здесь был Вася”. Ишь ты, Вася! Ах ты!.. Я его ищу, ищу… А он вона… На песочке загорает… Ну, Вася, погоди!

(В трубку.) А его нет. На похороны своего дружка ушел. Его одноклассник вроде. Говорил – друг детства. Да, рановато. Отчего умер? Говорят, от счастья. Выиграл в какую-то лотерею пять тысяч рублей. Напился и давай орать в форточку:- Я счастлив! Я счастлив! Что-то там нужное застудил – и умер. Ну, все. Прости. Не могу больше говорить. Мне пора в театр. (Снимает халат, прихорашивается и убегает за кулисы.)

Монтировщик. И как тебе пьеса?

Реквизитор (открывает бутылку, делает глоток и передает Монтировщику). Фуфло.

Монтировщик (отпивает, возвращает бутылку). Мне тоже не нравятся современные пьесы. Одно хорошо – декораций мало. Так что, как говорится, спектакль идет – монтировщик отдыхает.

Реквизитор. Да, теперь мода такая. Сцена голая…

Монтировщик. Актеры голые…

Реквизитор. Лучше, когда актрисы.

Реквизитор. Это кому как.

Монтировщик. Да.

Реквизитор. Ну, что? Со свиданьицем или, как всегда, за искусство?

Монтировщик. За свидание с искусством!

Реквизитор. Разбежались!

Автор (смотрит на бутылку). Черт! Ничего не осталось. Только . Фу! Башка болит! Душа болит! Чего-то хочется… Большого и чистого… О! Все у меня плохо. Денег нет. Любви нет. Смысла жизни нет. Чувствую себя настоящим русским интеллигентом! Я сейчас такой несчастный, что имею все шансы стать большим русским писателем. Осталось только начать хорошо писать. Но я пишу плохо. И знаю, что плохо. У меня слишком хороший вкус! Если бы у меня был плохой вкус, я мог бы считать себя хорошим писателем. И вообще хорошим. Человеком. Писателем. Гражданином. Джентльменом. Хорошо звучит! Человек и джентльмен! Отличное название для пьесы! Правда, я его уже где-то слышал. Вообще, стоит мне что-нибудь придумать, как потом выясняется, что это уже до меня написали. Вообще мне кажется, что до меня уже написали все хорошее, а я теперь пишу плохое. Кто-то же должен писать плохо? Если все будут писать хорошо, что будут делать искусствоведы, литературоведы, театроведы, критики и все другие люди нужных профессий? Как будут давать премии всякие? Награды? Если все будут писать хорошо? Ой, хорошо как! Наконец я понял, для чего живу. Сейчас я стану счастливым. Так… Раз… Два… Три… Нет. Все говорят: нет счастья на земле. Но счастья нет и выше. Это я сказал? А? Отличный монолог. Почему режиссер говорит, что длинно? Устал я от него. Он считает, что монологи останавливают действие. А монолог Гамлета? Счастливый Шекспир! Сам писал, сам ставил. О времена, о нравы! (Уходит.)

Режиссер. А где кофе?

Актриса (за сценой). Боже! Дорогой! Ты хочешь принести мне кофе в постель?

Режиссер. Нет. Я хочу, чтобы ты вылезла из койки и сварила мне чашку кофе.

Актриса. Дорогой. Так разговаривают с женой, а не с любовницей.

Режиссер. Моя жена на даче. А я хочу кофе.

Актриса. Мой муж тоже на даче. И я тоже хочу кофе. Как это мило, что наши желания во всем совпадают!

Режиссер. Не во всем.

Актриса. Как? Разве ты уже не хочешь дать мне главную роль?

Режиссер. Я никогда не хотел давать тебе главную роль.

Актриса. А сегодня ночью?

Режиссер. Не понял…

Актриса. Разве я не соответствовала?

Режиссер. А… Ты про это…

Актриса. Я - про это… Ну, ты же знаешь… Ты – мой главный. Главный любовник. Главный режиссер. А я при тебе главная актриса. Да?

Режиссер. Нет. Ты, милая, себе льстишь. Ты вообще не актриса.

Актриса. А ты… А ты…

Режиссер. Ну?

Актриса. А ты все равно мой самый главный, самый любимый режиссер! Веришь?

Режиссер. Верю.

Актриса. А говоришь, что я плохая актриса.

Режиссер. Я пошутил.

Актриса. Я тоже.

Режиссер. Я чувствую, я останусь сегодня без кофе.

Актриса. Я тоже. А, может?..

Режиссер. Нет. Давай уже… Собирайся и …

Актриса. Лечу-лечу!

Режиссер. Именно это я и хотел сказать.

Так. Предположим. А что со светом? Почему такой сумрак? Это же утро! Так. Осветитель на месте?

Осветитель (откуда-то сверху). Так точно!

Режиссер. Спите там? Давайте уже, работаем, работаем. Голубого добавьте! И желтого!

Осветитель. И желтого? Это что- то новенькое!

Режиссер. Что ты там бормочешь?

Осветитель. Говорю, что вы – новатор. В искусстве.

Режиссер. Спасибо. Пойду, посмотрю из зала. (Уходит в зал.)

Актер (в трубку). Какое положение? Хреновое. Да, хреновое. Надо смотреть правде в глаза. Я вот уже лет десять смотрю в глаза этой правде. У меня за эти годы – одни только эпизоды. Да еще пара реклам – прокладки и перхоть. Ну, нет, конечно. Шучу я так. Прокладками не я пользовался и перхотью пока я еще тоже не был. Это я к тому, что снимался я, прямо скажем, не в рекламе “Мерседеса” и даже пиво приличное – это не я. Да не важно, что это было – ролики все равно катали только по региональным каналам. То есть товар - не для приличных людней, а для аборигенов, которые ничего хорошего не видели, кроме меня в этих колготках. Да ладно, опять шучу. Не колготки, а водка. Да, водку рекламировать нельзя, рекламировали одноименной источник святой воды, улучшающей настроение. И вдруг настоящая роль. Мне из театра позвонили, я подумал - розыгрыш. А помреж говорит: мы и сами думали, что розыгрыш. Поверили только тогда, когда новый главный спросил, вызвали ли меня на читку и не занят ли я в ближайшие три-четыре месяца на каких ни будь съемках. Я – на съемках? Может, он меня с кем-нибудь перепутал? Не знаю… Завтра в одиннадцать - читка с автором…

Режиссер (поднимается из зала на сцену). Стоп! Вышли все ко мне! Ну, это очень вяло. Холодно. Инфантильно. Такое впечатление, что вы вообще не представляете, что чувствуют актеры, которые годами сидят без ролей. Ты думаешь, с кем он разговаривает?

Актер. С другом.

Актриса (входит). С подругой.

Режиссер. Он сам с собой разговаривает. У него никого нет. У него и телефон выключен!

Актер. У меня включен телефон.

Режиссер. Так выключи…

Актер. Мне все это, к чертовой матери, надоело!

Режиссер. Не понял…

Актриса. Не поняла… Этого ведь нет в тексте?

Режиссер. Что за бред вы несете? Говорите вашу реплику, и идем дальше!

Актер. Это моя реплика!

Режиссер. Ерунда!

Актер. Это не ерунда! Это – моя жизнь!

Режиссер. А… Философия… Так… Значит, перерыв. Перерыв пятнадцать минут.

Актриса. Очень кстати! Мне как раз надо… Надо…Причесаться!

Актер (преграждает ей путь). Ты никуда не пойдешь! (Кричит Режиссеру.) И вы там… Тоже! Не смейте выходить из зала! Я еще не договорил! (Хватает Актрису за подол, резко тянет к себе: юбка трещит; хватает за полу кофточки.) Всем стоять! Никому не двигаться! А то я сейчас все на ней порву!

Актриса. Не двигайтесь, ради бога! Кофта дорогая!

Режиссер. Вы что творите! Прекратите! Я сказал – перерыв. Все! Пшел отсюда… курить!

Актер. Не сметь мне приказывать! Стоять! (Дергает за кофточку посильнее.)

Актриса. Стойте, ради бога! Слушайте, что он говорит! Я купила ее на распродаже! Это Версаче! У меня больше такой не будет!

Режиссер. Так. На сегодня – все. Все свободны.

Актер. Нет! Никто не свободен! Все арестованы! То есть все захвачены. Вы все – мои заложники!

Режиссер. Идиот!

Актер. Я рву!

Режиссер. Рви!

Режиссер. Охрана! Кто-нибудь, вызовите охрану и милицию!

Актриса. Конечно! Пока он рвал мою кофточку – всем было наплевать! А как часы паршивые…

Режиссер. Паршивые? Паршивые часы? Это швейцарские часы за десять тысяч евро!

Актер. Откуда у тебя десять тысяч евро? А? Откуда в этой стране у всех есть деньги, кроме меня?

Режиссер. Это – часть гонорара за сериал! В этом нет никакой тайны. Да, меня приглашают на постановки, я – востребован!

Актер: А я здесь пашу на тебя за пятнадцать тысяч рублей в месяц. И играю через день. И подрабатываю на корпоративах. И у меня нет и не будет швейцарских часов и еще много чего. Какого хрена тебе платят за паршивый сериал в тысячу раз больше, чем мне платят за то, что я играю Чехова и Шекспира! Почему у нас в стране такой разрыв между бедными актерами и богатыми режиссерами?

Режиссер: Ну, ты! Какого Чехова ты играешь? Какого Шекспира? Какого ты… А вот ты мне заплатишь за часы и за весь этот бардак!

Актер. Твои часы оплачены моими налогами! Моей недополученной зарплатой! Моим ваучером, сдохшим вместе с каким-то там фондом! Моей частью не доставшейся мне нефти и моего газа! (Падает).

Режиссер: Так! Нормально. Подойдите к нему и медленно опуститесь перед ним на колени.

Актриса (опускается на колени возле Актера). Он умер! Он совсем мертвый!

Режиссер: Что за черт? (Подходит к Актеру, становится на колени, пытается сосчитать пульс, потом прикладывает ухо к груди.) Ничего не понимаю. Заткнитесь вы все! То ли стучит, то ли не стучит… Позвоните в “скорую”! Будет очень смешно, если в нашем театре актер умрет прямо на сцене. Вот будет мечта репортеров!

Реквизитор. Скажите, часто ли актеры умирают на сцене?

Монтировщик. А какие часы вы носите?

Осветитель. Какая зарплата у актеров вашего театра?

Режиссер. Спасибо за интерес, который вы проявляете к работе нашего театра. Отвечаю на ваши вопросы. Актеры умирают на сцене только тогда, когда режиссер, как говорится, создал для них такую творческую атмосферу. Зарплата актеров и марка моих часов является коммерческой тайной нашего театра. И я ни о чем никогда не жалею. Еще раз благодарю всех за внимание.

Как ты удачно умер. Теперь будет потрясающий успех. Автор счастлив.

Актер. А ты?

Режиссер. Как ты можешь спрашивать? И почему мы на “ты”? А… Понимаю… Тебе теперь все можно.

Актер. Забавно. Тебе всегда все было можно, а мне только теперь.

Режиссер. Надо было в режиссеры идти.

Актер. Хто-то ведь и исполнять – с должен-с.

Режиссер. Это ты брат, прав. Молодец. Хвалю.

Актер. А вы меня при жизни ценить не изволили–с. А я вот театру и после смерти служу! Служу аншлагу и интересам спонсоров!

Режиссер. Да, спонсоры в театр потянулись теперь вслед за прессой. Кстати, они на твои похороны приличную сумму выделяют. И сами планируют быть с телевизионщиками.

(Недолго слушает.) Да. Хорошо. Я перезвоню. (Отключает трубку; Актеру.) Ну вот, опять об интервью просят. Ты прости, мне бежать надо. Удачи!

Актер. А в чем удачи?

Режиссер. Да… Ну, вообще…

Актер. Ну, если вообще… Тогда - конечно. Слушайте, а может я не умер?

Режиссер. Как это – не умер?

Актер. Вроде бы все как всегда. Я – на сцене. Вы – кричите. Мы же все-таки в театре.

Режиссер. И речи быть не может! Это уже не театр, а жизнь. Это успех, касса, рецензии. Интересы разных людей. Мне очень жаль, но ты умер.

Актер. А если с автором поговорить?

Режиссер. Поговори, поговори…

Актер. Да… А я думал, это все репетиция.

Режиссер: Я тебя понимаю. Неплохо было бы отрепетировать собственную смерть. Чтобы как-то приготовиться.

Актер. Ну, так попробуем еще раз? (Уходит.)

Режиссер. Что попробуем? В театре никого нет. Даже тебя! (Кричит.) Дайте свет!

Слава богу, никого. А то я уже сам засомневался.

Актер (выглядывает из кулисы). После репетиции приглашаю всех! У меня – день рождения!

Актриса. Это – реплика?

Помреж. Нет. Черт! У него действительно сегодня день рождения.

Режиссер. Скажите, пусть там кто-нибудь… сообразит. Столы и прочее.

Помреж. Давайте, давайте. Столы и все прочее.

Режиссер (Помрежу). Ты тоже “давай, давай”. Что расселся. Ты – помреж! Так давай, срежиссируй тут нам по-быстрому.

Господа! Друзья!

Помреж (Реквизитору). Интересно, кто здесь господа, а кто - друзья?

Режиссер (поворачивается к Актеру). Дорогой… друг.

Актер. Значит, я – дорогой?

Режиссер. Конечно.

Актер. Тогда прошу прибавить мне зарплату!

Ничего смешного. С такой зарплатой я не дорогой друг, а дешевый!

Автор. Умираю! Дайте воды! Дайте ручку! Не дорогой друг, а дешевый! Записать! Скорее! (Актеру.) Я – твой должник.

Актер. Отлично! Чем платить будешь?

Автор. Ой, не могу! Чем буду платить? Любовью! (Целует его.)

Актриса. А меня? (Целуется с Автором, идет к Режиссеру.)

Режиссер. Я женат.

Актриса. Я - тоже!

Актер. Эй! А как же я?

Актриса. С тобой я на сцене целуюсь. А с Режиссером… (Целуется.)

Актер. Я хотел…

Режиссер. Давайте выпьем за…за… За искусство! За рождение искусства! Все выпивают.

Автор. Боже! Потрясающе! Зарождение искусства! Здесь, прямо сейчас, зарождается искусство! Дайте ручку!

Актриса протягивает ему руку для поцелуя.

Божественная! Потрясающая!

Актер. Я…

Режиссер. Нет! В театре есть мы! Мы все, наш труд, наши души и мой талант! За нас!

Помреж. За Вас!

Автор. Какой прекрасный праздник – день рождения! В этот день женщина дарит новую жизнь! За женщин!

Режиссер. Хорошо!

Помреж. Хорошо!

Осветитель. Хорошо сидим…

Автор. Весь мир - театр! Прекрасно.

Помреж (аплодирует). Прекрасно сказано!

Автор. Но это же не я сказал…

Осветитель. Этому больше не наливать.

Монтировщик. Почему?

Осветитель. Он сказал, что весь мир- театр, а потом сказал, что это не он сказал.

Монтировщик. Выпьем за это.

Помреж. За что пьем?

Осветитель. За это!

Помреж. За это надо выпить!

Режиссер. Я предлагаю выпить за нашего автора! И в вашем лице за всю драматургию!

Автор. В моем лице…

Актриса (целует Автора). В вашем лице есть что-то такое… Драматическое.

Автор. У драматурга в лице было что-то драматическое! Как это точно! Благодарю вас! Я готов умереть от счастья.

Актриса. Умереть от счастья – это так драматично!

Режиссер. Это очень сценично!

Автор. Гениально! Герой умирает от счастья в театре в день рождения… Это пойдет!

Режиссер. В день рождения! Где наш именинник. Давайте его сюда. Сюда. Сыграем этюд. Мы же творческие люди. Экс… пром… пт. Пт… Короче… Где именинник?

Помреж. Нашел!

Режиссер. Тащите его сюда.

Помреж (Монтировщику). Тащи его сюда!

Монтировщик. Почему я? За реквизит он отвечает.

Помреж. Несите.

Автор. А он вообще жив?

Режиссер. Вы – автор. Вам виднее.

Автор. Вы считаете, это – удачная шутка?

Режиссер. Я всегда удачно шучу. В отличие от вас. Всё-всё. Шучу. Мы же хотели просто подурачиться. Вот лежит наш товарищ…

Актер (просыпается). Где я?

Режиссер. На небе. Видишь – вокруг тебя ангелы.

Актер. Ангелы? Не вижу.

Режиссер. Дайте свет! Что-нибудь небесно-голубое.

Актер. Да… Я совсем не так себе это представлял.

Режиссер. А как?

Актер. Вы кто?

Режиссер. Я здесь самый главный.

Актер. Ты – это он?

Режиссер. Я - это я.

Актер. Господи…

Режиссер. Точно.

Актер. Значит, это – конец.

Режиссер. Вообще-то у меня была идея.

Актер. Правда?

Режиссер. Да. Не помню. Это же был… Экс… п-п…

Помреж. Экс-пе-ри…

Автор. Не пере, а про…

Режиссер. Про что?

Автор. Это был экс–пром…

Помреж. Т-т-т…

Режиссер. Вы просто читаете мои мысли.

Автор. Потому что это я их написал.

Режиссер. Это шутка?

Автор. Это – правда. Шучу.

Режиссер. Будем шутить вместе. Итак. Какие будут предложения?

Актер. Я хочу жить.

Режиссер. Ничем не могу помочь.

Актер. Я очень хочу туда… Обратно…

Режиссер. Брось… Зачем тебе туда? Зарплата у тебя была маленькая, жена от тебя ушла, главную роль ты у меня получил в первый и, наверное, в последний раз, да и то потому, что пьеска – г…

Автор. Это вы обо мне?

Помреж. Нет. О Шекспире.

Актер. Отпустите меня?

Режиссер. Куда?

Актер. Туда…

Режиссер. И как ты там жить будешь?

Актер. Не знаю.

Помреж. Нет, правда? Что ты там делать будешь? Состаришься и опять умрешь.

Актриса. Это ужасно. Я так боюсь умереть.

Актер. Брось. Это совсем не страшно. Посмотри на меня.

Актриса. Нет. Ты выглядишь ужасно.

Актер. А может, можно как-нибудь наоборот? В обратную сторону… Прожить в обратную сторону… Становиться моложе… Еще моложе…Влюбляться… Курить в школьном туалете… Первого сентября пойти в детский сад… Потом в ясли… Вернуться в мамин теплый живот…

Автор. Жизнь в обратную сторону. Это будет шедевр.

Режиссер. Да! Я прямо вижу финальную сцену. На сцене будет стоять огромная кровать… Эй, кто-нибудь, принесите кровать. А! Не надо! На кровати лежат отец и мать героя. (Укладывает Актрису на стол).

Актер (привставая). Я могу…

Режиссер. Нет-нет. Я сам. Я люблю режиссерский показ. И вообще – тебя в финале нет. А отец и мать занимаются любовью, занимаются любовью… И так до конца… И уберите свет!

Актриса. И дайте музыку!

Осветитель делает жест: свет меркнет. Раздается громкая музыка и постепенно стихает. Вспыхивает яркий свет. Все сидят за столом.

 

Актриса (наливает себе водки). Я люблю репетировать. (Пьет.)

Режиссер (наливает себе воды). Давно я не получал такого удовольствия от репетиции. (Пьет.)

Монтировщик. Надо повторить.

Актер (тянется рюмкой к Режиссеру). Можно, я буду называть тебя папой? Спасибо за мое второе рождение. Как актера, конечно.

Актриса. А я буду твоей мамулей. Хочешь, я отведу тебя в кроватку…

Режиссер (Актрисе). Репетиция окончена!

Актриса. Окончена так окончена.

Режиссер. Продолжим завтра.

Актриса. Обязательно!

Режиссер. Все. Гасите свет. Уносите все.

Монтировщик. А этого куда?

Режиссер. (Помрежу). Разберитесь тут. Всем пока.

Помреж (тормошит Актера). Давай, вставай. Все уходят.

Актер. Успокойся. Присядь!

Помреж. Брось. Вставай. Надо идти.

Актер. Иди ко мне. Обними меня.

Помреж. Я не могу.

Актер. Почему?

Помреж. Я не такой.

Актер. И я не такой.

Помреж. Тогда пойдем.

Актер. Мне некуда.

Помреж. Домой иди.

Актер. Меня там никто не ждет

Помреж. Подумаешь! У меня дома тоже только жена и теща. Но я всегда ухожу из театра домой.

Актер. А зачем? Тебе здесь плохо?

Помреж. Мне здесь хорошо.

Актер. Оставайся. Побудь со мной.

Помреж. Ты как маленький.

Актер. Да. Я маленький. Мне страшно. Не уходи.

Помреж. Хватит придуриваться. Надоело. Я ухожу.

Актер. Не оставляй меня одного. Здесь темно и страшно.

Помреж. Перестань придуриваться.

Актер. А разве тебе не бывает страшно, когда ты остаешься один?

Помреж. Я вообще не бываю один. Ни дома, ни на работе. Разве что когда на горшке сижу.

Актер. Я хочу пи-пи.

Помреж. Я не могу в это играть. Я не актер.

Актер. Я – тоже. ( Плачет.) Я к маме хочу.

Помреж. А где твоя мама?

Актер. Она умерла.

Помреж. А папа?

Актер. Он давно нас бросил.

Помреж. Ну, бабушка, дедушка?

Актер. У меня никого нет. Давай с тобой дружить?

Помреж. Давай.

Обнимаются.

И что дальше?

Актер. Что – дальше?

Помреж. Как мы будем дружить?

Актер. Общаться. Говорить о разном. Ходить в гости друг к другу и на футбол.

Помреж. Я не люблю футбол.

Актер. Я – тоже. Я не знаю, как. Но я очень хочу дружить.

Помреж. Со мной?

Актер. Если честно - мне все равно, с кем. Но я хочу, чтобы у меня был друг.

Помреж. Может быть, тебе тогда лучше было бы подружиться с режиссером? Он бы тебе роли давал, по дружбе.

Актер. Черт. Ты все испортил.

Помреж. А ты что, всерьез?

Актер. Что “всерьез”?

Помреж. Хотел со мной дружить?

Актер. Всерьез я только пи-пи хотел. Пойду, отолью – и домой. (Уходит.) Помреж. Он издевался. Он издевался! А я ему поверил.

Актер (возвращается, на ходу застегивая брюки). Ха. Столько лет в театре работаешь – и еще кому-то веришь?

Помреж. Ты попался.

Актер. Я?

Помреж. Ты думал, что я тебе поверил? Ты слишком дерьмовый актер.

Актер. Я хоть и дерьмовый, но актер. А ты всю жизнь в помрежах.

Помреж. Точно. Когда тебе пора выходить на сцену и говорить “кушать подано”, я даю тебе команду на выход.

Актер. Я никогда не играл “кушать подано”!

Помреж. Точно. Я совсем забыл. У тебя не было ролей со словами.

Актер. Я тебя сейчас убью.

Помреж. Я тебе не верю!

Актриса. Как всегда все уделали и побросали. А мне убирать. Ах ты, что же это? (Бросается со шваброй на дерущихся.) Да кто это? До белой горячки доигрались, творцы хреновы! Ах ты, гад! Это ты так на похороны пошел?

Помреж. Ну, все, мать. Все. Все успокоились.

Актер. Это – твоя мать?

Помреж. Это моя теща.

Актриса (бьет Актера шваброй). Это он на твоих похоронах зенки с утра заливает?

Актер. Нет. У меня был день рождения. Хотя и похороны тут тоже были.

Актриса. И похороны, и день рождения вот здесь, на сцене, в один день?

Актер. Это же театр.

Актриса. И кого хоронили?

Актер. Меня.

Актриса. Непохоже.

Актер. Это грим. Маска. А так я уже давно мертвый.

Помреж. Ну, ладно. Хватит. Вот у нас всегда так. Начали за здравие, а кончили за упокой. Все. Домой, домой. А то меня жена с тещей…

Актриса. Ну, говори, говори…

Помреж. Я молчу.

Актер. Голова болит. Сердце болит. Душа болит.

Актриса. Вот беда…

Помреж. Не слушайте его, он уже сегодня…

Актриса. Человеку плохо, а тебе наплевать. Вот так ты плюешь на всех. На мою несчастную дочь, на меня, на всех, с кем ты живешь и кто тебя любит.

Помреж. И кто меня любит? Вот вы меня любите?

Актриса. А за что мне тебя любить? Ты всю жизнь моей дочери испортил…

Помреж. Так. Можете не продолжать. А ваша дочь меня любит?

Актриса. А за что ей тебя любить? Влюбилась когда-то по малолетству. “Ах, он выучится, режиссером будет!” Будет кино снимать, а я с ним буду по заграницам ездить.

Помреж. Я ей не обещал кино снимать. Я театральный режиссер.

Актриса. Ты – театральный никто. У всех на побегушках. Даже у него.

Помреж. Нет. У таких, как он – нет. Это он – театральное никто. Его фамилию даже бухгалтерия плохо помнит.

Актер. У меня сейчас главная роль. Это – начало.

Помреж. Дурак. Это – конец. Вот я знаю, что мне в этой жизни уже ничего не светит. А ты? У тебя сейчас появилась надежда. А на что? Что ты в нашем сраном театре еще одну главную роль сыграешь? А потом еще? И о тебе напишут в газете. И тебя начнут узнавать в ближайшем магазине. И что изменится в твоей жизни? Станешь Гамлетом местного значения?

Актер. Мне плохо.

Актриса. Водички принести? Или водочки? Может, осталось где?

Помреж. Ему уже ничего не поможет. Пошли отсюда. (Уходит с Актрисой.)

Актер. Нет. Это неправда. Это не моя жизнь. У меня должна быть совсем другая жизнь. Счастливая. Красивая. Удачливая. Где моя жизнь? Вся жизнь – театр, и люди в нем актеры. Я – актер. Театр – мой дом и моя семья. Так меня в институте учили. Актер должен весь отдаваться работе. Я отдаюсь, отдаюсь, а меня никто не берет. Я никому не нравлюсь. Ни режиссерам, ни зрителям. Но я и себе не нравлюсь. Я это не я. Я таким не был. Я родился не таким! Я был другим человеком. Сейчас, сейчас. Надо просто вспомнить. Кому-нибудь я же был нужен? Я был маленький, я был любимый. Мама же меня любила? И папа?

Режиссер. Давно нам сын не звонит.

Актриса. И не пишет.

Режиссер. И хорошо, что не пишет. Он всегда писал с ошибками.

Актриса. А ты все шутишь.

Режиссер. А ты все плачешь.

Актриса. Жалко его. Так хотел стать знаменитым актером.

Режиссер. А стал никому не известным актером. Как его фамилия?

Актриса. А ты все смеешься.

Режиссер. А ты – нет.

Актер (берет в руки альбом). Вот я маленький. Хороший, наверное. Не возможно представить, что из этих маленьких ножек и ручек выросли такие волосатые ножищи и ручищи! А вот я постарше, стою на стуле, стихи читаю для мамы и папы. Мама шепчет: “Артистом будет”. Это я на выпускном. Нормальный парень. С гитарой. Все девчонки – мои. Вся жизнь впереди. Вот я на третьем курсе. Отрывок из “Гамлета”. Я – Гамлет! Гамлет! Вся жизнь впереди! Не понимаю. Где ошибка? Когда? Все должно быть не так. (Вырывает из альбома фотографии, бросает на пол, они летают по сцене, кружатся, падают.) Вот. Вся моя жизнь. Пролетела мимо... Я дерьмовый актер. Я дерьмовый сын. Я - дерьмо. Так жить нельзя. Остается только удавиться. (Уходит за кулисы и возвращается с веревкой.). Последний акт комедии. Актер-неудачник удавился на сцене в день своего рождения. Так, а к чему здесь веревку привязать? Штанкет! (Бежит за сцену и опускает штанкет. Выходит. Делает петлю, надевает на шею, стоит в растерянности.) Кто-то должен теперь нажать на кнопку. Эй, кто-нибудь! Поднимите штанкет! Эй, кто-нибудь… (В зал). Ну, что сидите? Может быть, кто-нибудь из вас сделает доброе дело? Господа! У вас есть уникальный шанс. Помогите человеку. Надо всего лишь нажать на кнопку. Я покажу! Ну, что вы боитесь! Это же театр. Вы что, думаете, что я действительно умру? Я говорю вам – это театр! Здесь или веревка развяжется в самый ответственный момент, или занавес закроют. Ну! Помогите мне доиграть сцену. Вы мне верите или нет?

Автор. По-моему, это блестяще.

Режиссер. А мне эта идея как-то не очень. У нас вполне может найтись идиот, который полезет на сцену нажимать на кнопку.

Автор. Вот это и будет театр!

Режиссер. Да, это будет театр. Пьяный му… лезет на сцену, а ему преграждает путь доблестный помреж

Помреж (выглядывает). Я здесь.

Режиссер. Так. Я не знаю, что делать с этой сценой. Поднимите штанкет и пойдем дальше.

Актер. Я не знал, что это так больно. Жить. Больно, одиноко и страшно. (Смотрит на веревку.). Ха… Веревочка… Дерни за веревочку, дверка и откроется. Я все дергал, дергал, а дверка не открылась. А может, это и не я дергал? А меня за нее дергали? А кто дергал? Этот? Или тот? Но кто-то же дергал? Кто-то же все это придумал. Меня же не спрашивали. А я, может, и рождаться не хотел. Мать говорила, что ей кесарево делали, так я упирался. Нет, выковыряли. И ты живи, как хочешь. Эй, кто-нибудь! Возьмите меня за руку. Отведите меня к тому, кто сможет помочь. Вот моя рука. Ну, кто-нибудь, подайте хотя бы надежду, что я могу что-то изменить.

Автор. Привет! Как жизнь?

Актер. Никак.

Автор. Знакомое чувство. Мне тоже часто с утра кажется, что жизнь не удалась. Но после первой… чашки чая это обычно проходит? Могу предложить.

Актер. Мне не помогает.

Автор. Ну, хорошо. Жизнь не удалась. Это я понимаю. А случилось что?

Актер. Жизнь не удалась.

Автор. Ну, ты даешь. У тебя такой вид… Я даже испугался. Думал, что-то случилось. А у него жизнь не удалась. А у кого удалась?

Актер. У вас. Вы пьесы пишете.

Автор. А ты их читал? Даже я иногда не могу! А что делать? Жить – то как-то надо. Ну, я не Шекспир, а ты не Гамлет. Может, нам теперь пойти и удавиться?

Актер. Это не помогает.

Автор. Догадываюсь.

Актер. И как вы с этим живете?

Автор. Отлично. Как все. А после получения гонорара иногда даже лучше многих.

Актер. А у меня нет гонораров.

Автор. Да, без гонораров плохо. Может, тебе и правда лучше чем-нибудь другим заняться? Я вот тоже на драматурга не учился. Инженером был, в КВН играл и так потихоньку, помаленьку… Я и сериалы пописываю… Может, попробуешь?

Актер. Я не смогу. Отец говорил, что я всю жизнь с ошибками пишу.

Автор. А ты думаешь, я очень грамотный? Знаешь же, как теперь говорят: “Пипл хавает”. Посмотри нашу пьесу – и ты поймешь, что публика – дура.

Актер. А может, вы перепишете?

Автор. Что?

Актер. Мою роль. Чтобы у меня была другая жизнь.

Автор. Какая другая?

Актер. Вы же автор. Придумайте что-нибудь.

Автор. Я же тебе как другу говорю – драматург я никакой. И потом сам посуди. Уже премьера на носу. Если твою роль менять – всю пьесу надо переписывать. А когда репетировать? И потом, почему я должен ради тебя что-то менять?

Актер. Я вас прошу.

Автор. Ладно. Пошутили и будет. А если тебе так хреново – придумай себе сам другую жизнь. Потренируйся, пофантазируй. Глядишь – тоже драматургом станешь. (Уходит).

Актер. Что я им скажу? “Здравствуй, мА? Привет, отец? Я приехал поговорить?”

Актриса. Плохо, что сыночек мой далеко. Все жду, жду…

Режиссер. Пока он придуривается в театре своем. А все ты: “Сыночка, красавец мой! Прямо артист!”

Актер. А отец спросит: “Ну, что, не надоело еще придуриваться?” А мама обрадуется, скажет: “Вот мой любимый артист приехал!”

Актриса. И не звонит. Некогда. Занят.

Режиссер. Чем он там занят? “Кушать подано” репетирует?

Актриса. Не бывает маленьких ролей! Бывают маленькие актеры.

Актер. Что я скажу? Мне уже за тридцать, у меня нет семьи, у меня нет дома… Помогите, я не знаю, как жить?

Режиссер. Значит, наш сын вырос в маленького актера.

Актриса. Ты в него никогда не верил…

Актер. Отец будет рад. Он никогда в меня не верил.

Режиссер. Он что, Бог, чтобы в него верить?

Актриса. Ты не любишь своего сына.

Актер. Может, он меня и не любил никогда?

Режиссер. Я люблю его. Но я всегда считал, что он - бездарь.

Актер. А мама будет утешать. Скажет, что не бывает маленьких ролей.

Режиссер. Бездарь во всем. Ни работы нормальной, ни семьи, ни дома.

Актриса. Отец не должен так говорить о сыне!

Режиссер. Отец должен говорить сыну правду.

Актер. Он называл меня бездарью. Считал, что отец должен говорить сыну правду.

Актриса. Ему так нужна была наша поддержка!

Режиссер. Я же посылал ему деньги, пока он учился. А ты, небось, и сейчас отщипываешь тайком от меня.

Актриса. Ты всегда все переводишь на деньги. Ты не умеешь любить. Ни меня, ни сына. Ему было плохо с нами.

Актер. И все-таки дома мне было хорошо. Мама во всем меня поддерживала, а отец любил ее и не перечил. А если бы он запретил мне поступать в театральный?

Режиссер. Может, ты и права. Если бы я его любил – я бы запретил ему поступать в этот ваш театральный институт. Взялся бы как следует, выбил эту дурь из него, да и из тебя заодно.

Актер. Кем бы я был сейчас? Как бы жил?

Актриса. И кем бы он был? Как ты, заурядным инженером, который тешит себя тем, что заурядным инженером быть не стыдно, а заурядным актером – стыдно?

Режиссер. Кто тебе сказал, что я - заурядный инженер?

Актриса. Потому что я прожила с тобой длинную заурядную жизнь.

Режиссер. Что же ты не ушла к кому-нибудь поинтересней?

Актриса. Потому что я была дурой.

Актер. Наверное, жил бы спокойно и размеренно, как мои родители. У меня была бы жена, ребенок, работа… Иногда мы бы ссорились, потом- мирились… У меня не было бы нелепых амбиций, несбывшихся желаний.

Актриса. Как я несчастна.

Режиссер. Все наши разговоры заканчиваются одинаково.

Актер. И я был бы спокоен и счастлив, как мои мать с отцом. Может, и несчастлив, но спокоен – это точно. И что теперь? Приехать и сказать: привет, вот он, я. Ваш сын – неудачник. Ты был прав, отец, все в моей жизни не так. Мам, все не так, как ты хотела. Что делать? Отец скажет: - Я знал, что так и будет. А мама начнет плакать.

Режиссер. Я знал, что все так и будет.

Актриса (плачет). Все зря. Все зря.

Родители уходят. За столом рассаживаются члены приемной комиссии, которых изображают Режиссер, Актриса, Помреж, Реквизитор, Осветитель и Монтировщик.

 

Актриса. Что вы нам прочтете?

Актер. Вильям Шекспир. “Гамлет”.

Монтировщик. Смело.

Актер. Что?

Режиссер. Читайте. Читайте.

Актер. Гамлет. Шекспир. Вильям.

Актриса. У-иль-ям.

Актер. Что?

Актриса. Скажите: “У-иль-ям”. Так лучше.

Актер. Вильям. Так лучше.

Актриса. Подождите. Не надо смеяться над бедным мальчиком.

Актер. Я не бедный.

Актриса. Боже мой!

Режиссер. Так. Всё. Читайте.

Актер. Я не могу.

Режиссер. Не можете прочитать?

Актер. Не могу сказать, как она хочет. Не получается.

Помреж. Не волнуйтесь. Мы все знаем, как звали Шекспира.

Актер. И как теперь сказать?

Осветитель. Парень, давай уже, читай своего Гамлета. Ты здесь не один. Видел? Там целый коридор Гамлетов.

Актер (читает.)

“Быть или не быть - вот в чем вопрос.
Достойно ли терпеть безропотно позор судьбы
Иль нужно оказать сопротивленье?
Восстать, вооружиться, победить
Или погибнуть, умереть, уснуть?
И знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук

И тысячи лишений, присущих телу!
Это ли не цель, что всем желанна…”

Режиссер. Достаточно. Как вы думаете, о чем это?

Актер. Пьеса?

Режиссер. Пьеса? Да. Пьеса. “Гамлет”.

Актер. Гамлет – это принц Датский. Брат его отца убил его отца и стал королем. Женился на матери Гамлета. А его отец превратился в тень…

Режиссер. Я знаю, про что пьеса.

Актер. Знаете, а зачем спрашиваете?

Режиссер. Ты решил читать монолог Гамлета. Почему?

Актер. Я хотел понравиться.

Режиссер. Ты так хочешь быть актером?

Актер. Да.

Режиссер. Почему?

Актер. Я хочу.

Режиссер. Хочешь быть знаменитым? Хочешь, чтобы тебе хлопали? Дарили цветы? Почему молчишь? Боишься сказать правду?

Актер. Я хочу.

Режиссер. Ты читал пьесу?

Актер. Да.

Режиссер. Врешь. Не читал. Может быть, кино видел. Ты знаешь, сколько действующих лиц в пьесе? Двадцать четыре, не считая вельмож, дам, офицеров, актеров, послов, солдат, моряков, гонцов и прочих слуг. Если все, кто ждут в коридоре, будут играть Гамлета, кто будет играть этих вельмож, солдат, моряков, гонцов и слуг? Ты понимаешь, о чем я говорю?

Актер. Нет.

Режиссер. Я знаю. Иди. Я возьму тебя. Я сегодня злой.

Актриса. Мне нужны деньги.

Актер. Мне тоже.

Актриса. Не смешно.

Актер. Мне тоже.

Актриса. Ты обещал что-нибудь придумать.

Актер. Я придумал.

Актриса. Что?

Актер. Я придумал, что я что-нибудь придумаю.

Актриса. Не смешно.

Актер. Мне тоже.

Актриса. Ты это уже говорил.

Актер. Ты – тоже.

Актриса. Мне это все надоело.

Актер. Мне тоже.

Актриса. Мы так никогда не сможем жить вместе.

Актер. Мы уже не можем жить вместе.

Актриса. Ты хочешь, чтобы я ушла?

Актер. А ты хочешь, чтобы я ушел?

Актриса. Ты говорил, что любишь меня.

Актер. Ты тоже говорила, что любишь меня.

Актриса. Сколько снимается фильмов, сериалов… Неужели для тебя не найдется роли?

Актер. У меня были эпизоды.

Актриса. Эпизодические эпизоды за эпизодические деньги.

Актер. Ты знаешь, сколько действующих лиц в “Гамлете”? Двадцать шесть, не считая вельмож, дам, офицеров, солдат, моряков, гонцов и прочих слуг. Если все будут играть Гамлета, кто будет играть этих вельмож, солдат, моряков, гонцов и слуг? Ты понимаешь, о чем я говорю?

Актриса. Да мне плевать, будешь ты играть здесь Гамлета или не будешь? Сколько тебе будут платить, если ты будешь Гамлетом? Что я смогу купить? Нам нужны деньги! Мне нужны деньги! Ты должен изменить свою жизнь! Ты должен изменить мою жизнь! Я хочу, чтобы мы были счастливы. Ты же хочешь быть счастливым? Ты хочешь, чтобы я была счастлива? Ты хочешь, чтобы мы были счастливы? Ты придумаешь что-нибудь?

Актер. Да.

Актриса. Что - “да”?

Актер. Тебе не нравится слово “да”? Хочешь, чтобы я сказал “нет”?

Актриса. Нет.

Актер. Что – “нет”?

Актриса. Чего ты от меня хочешь?

Актер. Ничего. А ты от меня чего хочешь?

Актриса. Ничего.

Актер. Я пойду?

Актриса. В театр?

Актер. Да. Будешь ждать?

Актриса. Не знаю. А ты придешь?

Актер. Не знаю.

Режиссер (помешивает поварешкой в кастрюле, пробует). Ммм…

Автор. Ну, как?

Режиссер. Ээээ….

Автор. Что? Что?

Режиссер. Не…

Автор. Нет?

Режиссер. Нет.

Автор. Нет?

Режиссер. Ни нет. А не… не… Не хватает чего-то. Чего-то не хватает…

Автор. Чего?

Режиссер. Не пойму… Попробуйте.

Автор. Я уже пробовал. Меня все устраивает.

Режиссер. Все устраивает? А как же муки творчества? Требовательность к себе? Поиски?

Автор. Это все, что я смог найти.

Режиссер. Не густо.

Автор. Не густо? Так, может быть, добавить…

Режиссер. Ужасно, когда тебя понимают так впрямую.

Автор. Не будем играть словами.

Режиссер. А, может быть, вообще не будем играть?

Автор. Вот стоит Актер. Давайте у него спросим. Актеры тоже имеют право голоса.

Режиссер. Я так не думаю.

Автор. Я же сказал, что имеют право. Право есть. А голоса нет.

Режиссер. Хорошо. (Актеру.) Подойдите! Попробуйте и скажите, Вам нравится?

Актер. Да.

Автор. Нравится?

Актер. Конечно.

Автор. А чем?

Актер. Знаете, у меня впервые главная роль. Как мне может что-нибудь не нравиться, если у меня главная роль.

Режиссер. О чем можно говорить с актером? Его только и интересует, какая у него роль.

Актер. А вам все равно, главный вы режиссер или нет?

Автор. Я предлагаю не переходить на личности.

Режиссер. Было бы на что переходить.

Автор. Согласен.

Режиссер. С чем?

Автор. С вашей трактовкой.

Актер. Я тоже согласен. С вами и с трактовкой.

Режиссер. Вот. Я понял. Посмотрите на него. Он слишком инфантильный. Никакой. Никчемный. Его даже не жаль. Это не тот образ. Он не будет интересен зрителю. Безнадежный неудачник.

Актер. Я не такой.

Автор. Такой. Такой. Маленький, никому не нужный. Гоголь и Чехов только о таких и писали.

Режиссер. Именно поэтому сейчас это никто не читает.

Актер. Я не маленький человек!

Автор. Разве ты не мечтаешь уехать в Москву? В Москву! В Москву!

Актер. Все актеры хотят в Москву!

Автор. Вот. Это – классика. Это всегда актуально.

Режиссер. Но этого сегодня мало. Современный герой должен мечтать о чем-то большом. Вот ты, о чем мечтаешь?

Актер. Я мечтаю сыграть Гамлета.

Режиссер. Что и требовалось доказать. И кому это интересно? (Помешивает в кастрюле, пробует.) Вкус жизни, запах больших денег… Вот рецепт успеха.

Автор. Я могу написать, что герой мечтает стать олигархом, и чтобы нефтяная вышка была у него на посылках. В конце концов, в этом тоже чувствуется влияние классики.

Режиссер. Разве такой может мечтать о том, чтобы стать олигархом?

Актер. Я могу мечтать!

Режиссер. Да, мечтать не вредно! Но это будет уже совсем другой образ и придется менять исполнителя.

Актер. Не надо меня ни на кого менять! Я справлюсь! Я изменюсь!

Режиссер. Да? Что, уже не хочешь Гамлета играть?

Актер. Нет! Нет! Хочу нефтяную вышку на посылках

Режиссер. Вот они, современные актеры. Душу готовы продать. Гамлета не хочет играть. А я собирался предложить.

Актер. Неправда!

Режисеер. Нет, это правда. Ты – неудачник. Это – правда. Ты никогда не сыграешь Гамлета. Пьеса, в которой ты играешь, никуда не годится. По крайней мере, образ главного героя там однозначно надо переделывать. Автор, я думаю, со мной согласен.

Автор. Да. Режиссер всегда прав, особенно если он – главный.

Актер. Этого не может быть. Это все не правда. Я не хочу так жить.

Автор. Действительно. А если он покончит с собой?

Режиссер. Он?

Актер. Я?

Автор. Он же неудачник. Кому он нужен?

Режиссер. Мне больше не нужен.

Автор. Мне тоже.

Актер. Значит, я никому не нужен? Мне уйти? А куда я пойду?

Автор. Я не знаю.

Режиссер (помешивает в кастрюле, пробует и дает попробовать Автору). Мне нравится каша, которую мы заварили.

Актер (входя). Можно?

Помреж. Нужно! Что вы в дверях мнетесь? Проходите, садитесь. Рассказывайте, с чем пришли?

Актер. Я не знаю, как дальше жить.

Помреж. Понятно.

Актер. Вам это понятно?

Помреж. Дорогой мой! К психоаналитикам в основном только с такими проблемами и ходят.

Помните: “Быть или не быть – вот в чем вопрос!” Кто это сказал?

Актер. Гамлет.

Помреж. Правильно. Гамлет. А кто это написал?

Актер. Шекспир. Уильям.

Помреж. Приятно иметь дело с образованным человеком. Видите! Он сказал это четыреста лет назад. И с тех пор все так и мучаются. Раньше – все больше в церковь, а теперь, вот, к психоаналитикам ходят. Так что, дорогой мой, не вы первый, и не вы последний. А знаете, как там дальше: “Так всех нас в трусов превращает мысль…”.

Актер, Помреж (продолжают вместе).

“…И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика,
Так погибают замыслы с размахом,
В начале обещавшие успех,
От промедленья долгого!
Но тише,
Тише,
Тише...”

Помреж. Потрясающе! Первый раз у меня пациент, который помнит монолог Гамлета. Я -то сам мечтал когда-то актером стать, и даже пробовал поступать. А вы?

Актер. Я тоже мечтал когда-то актером стать…

Помреж. И слава богу, что не стали! Вы бы видели, какие это несчастные люди. То они боятся, что роли не будет. То боятся, что роль не получится. То боятся, что зрителям не понравится, то боятся, что критики обругают. Те, кто главные роли играют, боятся, что больше не дадут. У кого нет главных ролей – те сначала надеются, а потом начинают всех ненавидеть, всем завидовать. И что может психоаналитик? Рассказывать им о том, что жизнь не начинается и не заканчивается в театре? Что не из всех актеров получаются Гамлеты, и не из всех психоаналитиков получаются Фрейды? Знаете, даже меня это не очень утешает.

Актер. Да.

Помреж. А у вас какая проблема? С женой поссорились? С начальством не ладите? Посмотрите на себя! Вы мужчина в самом расцвете сил. Жену, если что, и поменять можно. С начальником надо выпить. И вообще, зачем вам психоаналитик? Я по себе знаю, никому никакие психоаналитики не помогают. Я как мечтал сыграть Гамлета, так до сих пор во сне вижу, что я стою весь в черном, со шпагой: “Быть или не быть – вот в чем вопрос!” А, вообще, мой друг, надо просто жить. Знаете, солнце светит, птички поют… Надо жить и радоваться. И выбросьте всю эту ерунду из головы.

Актер (встает). Свет!

Звук!

Ап!

Ап! (Раскланивается.) Я готов!

Помреж. Замечательно. Прекрасно. Просто. Никогда такого не видел.

Я думаю, на сегодня достаточно. (Идет к выходу.)

Актер. Доктор? Куда же вы?

Помреж. Мне пора.

Актер. Доктор, что с вами? Это же ваш кабинет.

Помреж. Да. Спасибо. Я совсем забыл. (Возвращается, садится к столу.)

Актер. Вам плохо? Вам помочь?

Помреж. Нет. Да. А Вы сможете?

Актер. Ну, для начала вам надо расслабиться, выбросить все из головы. (Протягивает к нему руку.)

Помреж (обхватывает голову руками, кричит). Не трогайте! Не прикасайтесь ко мне!

Актер. Господи! Что с вами?

Помреж. Не знаю. А Вы? Как Вы себя чувствуете после этого?

Актер. После того, как Вам стало плохо?

Помреж. Нет… После того, как Вы… Это… Ну… Сняли голову и… Прямо здесь…

Актер. Я? Вроде нормально. Легко. В голове пусто, даже в ухе звенит. Хорошо. Никаких тревожных мыслей. Спасибо, доктор. Вы мне очень помогли. До свиданья. Но, если что, я снова к вам.

Актер. Судебное заседание объявляю открытым. Подсудимый, встаньте. Вы знаете, в чем Вас обвиняют?

Режиссер. Да.

Актер. Вы обвиняетесь в убийстве. Вы согласны с обвинением?

Режиссер. Нет.

Актер. Вы обвиняетесь в том, что, будучи главным режиссером театра, игнорировали интересы убитого Актера, не ценили его талант, не давали ему достойную работу и убили его талант.

Режиссер. Да не было у него никакого таланта.

Актер. Подсудимый! Я вам слова не давал. Пожалуйста, господин прокурор.

Помреж. Господин судья! В деле находятся показания матери Актера, которая считает его очень талантливым и характеристика Актера из театрального вуза, где он учился. Там сказано, что он подавал надежды.

Режиссер. Вот именно. Там он подавал надежды, здесь он изображал “кушать подано”. Не вижу большой разницы.

Актер. Подсудимый! Повторяю: я вам слова не давал!

Режиссер. Мне, между прочим, слово автор дал. С него и спрашивайте.

Актер. Автора!

Актер. Так, вы должны поклясться, что будете говорить правду, правду, и ничего кроме правды.

Автор. Я не могу. Я же автор.

Актер. Что вы можете сказать по существу этого дела?

Автор. Я бы ничего не хотел говорить. Я как раз сейчас планирую написать по материалам этого дела пьесу. Так что вы мою речь вы сможете услышать на премьере.

Реквизитор. Давай, говори. Публика ждет.

Автор. Я написал прекрасную современную пьесу о судьбе маленького актера и маленького человека в наше непростое время. Герой этой пьесы - актер – неудачник, или лузер, как теперь принято говорить. Кстати, лузер – неплохое название для пьесы. Надо записать. В непростой судьбе этого актера я отобразил судьбу всего постперестроечного поколения…

Актер (прерывает его). Я не спрашиваю вас о пьесе. Что вы можете сказать об обвиняемом.

Автор. Это зависит от того, будет он осужден или оправдан. Если он будет оправдан – он, может быть, поставит мою новую пьесу. А если осужден - не поставит. Как я могу в такой ситуации давать объективные показания?

Актер. Быть может, именно от ваших показаний зависит исход процесса и судьба человека!

Автор. Господин судья! Как гражданин и автор этой пьесы я твердо убежден, что от меня ничего не зависит.

Актер. Спасибо. Садитесь. Прошу прокурора.

Помреж. У обвинения больше нет реплик. Но, хочу заметить от себя лично, что главный прокурор очень любит посещать театр, где подсудимый работает главным режиссером.

Актер. Прошу адвоката.

Актриса. В защиту подсудимого я могу сказать, что все актрисы его театра мечтают с ним… работать и мне искренне жаль, что по определенным причинам актер был лишен этого удовольствия. Но, согласитесь, что в наше время даже это играет в пользу моего… подзащитного.

Актер. Есть еще желающие выступить и сказать что-нибудь о таланте потерпевшего Актера?

Монтировщик. Он любил выпить!

Актер (в зрительный зал). И это все? Может быть, кто-нибудь еще из публики скажет несколько слов? Может быть, кто-нибудь видел его? Обратил на него внимание? Кто-нибудь помнит его?

Прокурор. Мне только что передали новые реплики от автора. Они за подписью главного прокурора. Здесь сказано, что прокуратура отзывает обвинение в убийстве в связи с отсутствием состава преступления. Прокуратура получила письмо с подписями ста выдающихся театральных деятелей, там сказано, что нет маленьких ролей, а есть маленькие актеры. Что касается характеристики из театрального вуза. В письме особо указывается на существующие недостатки в системе нашего высшего образования. Но они уже исправляются в ходе соответствующей реформы.

Режиссер. Господа! Приглашаю всех в театр.

Актер. Подождите! Я никого не отпускал! Заседание продолжается!

Режиссер. Так! Монтировщики, осветители, реквизиторы! Готовьте следующую сцену!

Актер. Здравствуйте! Вы не скажете, как пройти…

Монтировщик. Эй, мужик! Я тебя знаю.

Актер. Правда?

Реквизитор. Точно! И я видел.

Осветитель (направляет луч фонаря в лицо Актеру). Может, подсветить его?

Актер. Нет. Не надо!

Монтировщик. Вспомнил!

Реквизитор. Точно! Ты…

Осветитель. Он…

Актер. Спасибо. Вы знаете, мне приятно, что, несмотря ни на что, вы меня узнали.

Осветитель. Не понял? Не смотря на что?

Реквизитор. А почему мы не могли тебя узнать?

Актер. Я не думал, что вы меня узнаете

Монтировщик. Ты, что, стесняешься?

Актер. Да, как-то непривычно.

Осветитель. Когда меня узнают, у меня все нормально.

Монтировщик. У каждого человека могут быть свои проблемы. Вот, человеку не нравится, когда его узнают.

Актер. Мне нравится! Нравится! Просто я удивлен.

Реквизитор. А что удивляться? У меня просто хорошая зрительная память. Я помню всех, с кем выпиваю.

Актер. Я не пью!

Реквизитор. Да ты что! Болеешь?

Осветитель. Он не по этой части. Он здесь живет рядом и каждый день тут ходит.

Актер. Я не здесь живу. Я подумал, что вы…

Монтировщик. Я сказал, я знаю. Я видел вас в театре. Меня жена таскает по праздникам. Культурно развлекаемся. Я не против. Люблю посмеяться.

Актер. Да. Спасибо.

Монтировщик. Вот. Я говорил. Ты – кассир!

Актер. Нет.

Монтировщик. Буфетчик?

Актер. Простите, мне надо идти.

Монтировщик (хватает Актера за рукав). Не-ет. Я должен вспомнить. А то у меня весь день в башке будет все крутиться! Про театр я же правильно помню?

Актер (вырывается). Я не хожу в театр. Мы не могли там видеться.

Монтировщик (толкает его). Не ходишь в театр?

Актер. Нет!

Монтировщик. Не любишь, значит, искусство? Не уважаешь меня как зрителя? (Толкает Актера еще раз, Реквизитор его подхватывает.) Мужики, он нас не уважает!

Реквизитор (трясет Актера). Будешь ходить в театр? Будешь?

Осветитель. Дай ему! Дай! Ишь ты. Театр он не любит!

Монтировщик (оттаскивает Реквизитора; Актеру). Скажи, видел я тебя в театре или нет? Видел или нет?

Актер. Видел. Видел.

Монтировщик. Ну, и кто ты там?

Актер. Я актер.

Реквизитор. Врет.

Осветитель (светит в лицо Актеру). Не похож на актера.

Монтировщик. Актер? А почему я тебя не знаю?

Актер. Я неизвестный актер.

Монтировщик. Это плохо.

Актер. Да.

Реквизитор. Ему плохо.

Осветитель. А ты хотел быть известным?

Актер. Да.

Осветитель. Не вышло?

Актер. Нет.

Реквизитор. Может, еще ветер переменится. Знаешь, так бывает, то пусто, то густо.

Монтировщик. С начальством тебе поговорить надо. Типа, они тебе – роль получше, а ты им за это отстегивать будешь. А?

Актер. У нас так дела не делаются.

Реквизитор. Брось. Сейчас только так дела делаются.

Актер. Нет. У нас талант нужен.

Осветитель. Что? Хочешь сказать, что у вас все по-честному? Что молчишь? В наше время - и по-честному? По-справедливому? Мужик, это у вас в театре все такие наивные, или только ты один?

Актер. Выходит, так.

Осветитель. Эх, надо было мне в актеры податься! Очень я справедливость уважаю. Театр, да и только!

Монтировщик. Погоди. Ну, ты сказал, талант нужен. А у тебя, что, нету? А? Что молчишь? А что ты тогда в актеры полез?

Актер. Я думал, есть. А теперь не знаю.

Реквизитор. Может, тогда к нам? У нас просто. Заработал – получил. Работа всегда есть.

Монтировщик. А после работы можно и в театр. А? Ну, что тебе там, маслом намазано?

Актер. Я не знаю.

Осветитель (подсвечивает лицо Актера). О, ребята, человеку надо помочь.

Монтировщик. Пойдем, друг, выпьем. За искусство.

Актер. Я, вообще–то…

Реквизитор. Мы помним, помним. Ты не пьешь.

Актер. Да нет, я просто хотел спросить, где здесь дорога…

Монтировщик (не дослушав). А мы ее тебе и покажем.

Осветитель. Не боись. Найдем твою дорогу. У меня и фонарик есть.

Актер. Люди! Эй! Люди! Где здесь дорога к храму? Или просто куда-нибудь? Вот страна… Дорожные рабочие есть, а дорог нет. (Светит фонариком в зал.) Эй, помогите человеку. Видите, я здесь один. Не знаю, куда идти. Что делать. Как жить? Быть или не быть, вот в чем вопрос.

(Читает монолог Гамлета: продолжительность – на усмотрение театра.) Что смотрите? Я жалок? Бездарен? Ну, скажите что-нибудь! Вы же зрители. Люди. Вот закончится спектакль, и вы пойдете домой. Что, всех вас дома ждут? Всех любят? А завтра? Завтра на работу. Что? У всех любимая работа? Всех вас ценят, уважают? Если хотите, могу спросить наоборот. Кто здесь счастливый? Молчите? Вот это ближе к теме. Такие же засранцы, как и я. Купили билеты, оделись получше, пришли в театр и думаете, прямо тут вам и ответят: быть или не быть, зачем и почему. Ну, что сидите, как истуканы? Никто сегодня вам ничего умного не скажет. Не та пьеса. Вас надули. А может, вы думали, что посмеетесь? Обидно вам? Хотите, верну деньги за билет тому, кто выйдет и честно скажет, что ему так же дерьмово, как мне. И что весь этот театр – одно большое надувательство. Да хрен с ним, с Гамлетом! Как жить-то будем дальше? Будем быть или не будем?

Актер. Добрый вечер.

Помреж. Добрый вечер.

Актер. В Москву?

Помреж. Да.

Актер. По делам?

Помреж. Даже не знаю…

Актер. Как пойдет?

Помреж. Пойдет? Да, пожалуй. Как пойдет… Очень точно… Как пойдет…

Актер. Вы не русский?

Помреж. Нет.

Актер. Говорите по-русски? Ох, простите!

Помреж. Я говорю на многих языках.

Актер. Потрясающе!

Помреж. Приходится.

Актер. Бизнес?

Помреж. Бизнес? Нет.

Актер. Хобби?

Помреж. Нет. Точно нет.

Актер. Не хотите - не говорите. Может быть, познакомимся? (Протягивает руку.) Я….

Помреж. Я вас знаю. Вы – актер. А я - Гамлет.

Актер. Гамлет? Потрясающе. Вы – армянин? Простите, если я Вас обидел.

Помреж. Вы меня не обидели. Я – датчанин.

Актер. Ну, Вы прямо, значит, Гамлет, принц Датский!

Помреж. Да. А почему вас это так смешит?

Актер. Ах, простите, Ваше Величество!

Помреж. Вообще-то, по правилам этикета, вы обязаны обращаться ко мне “Ваше высочество” и стоя. Но я путешествую инкогнито, так что можно обходиться без церемоний.

Актер. Значит, можно без церемоний. Отлично. Отлично. Значит, вы – Гамлет. И вам разрешают одному ездить в поезде? Или вы сбежали, а? Из Эльсинора? Понимаю. Говорят, мрачноватое местечко.

Помреж. Я вырос в Эльсиноре. Когда-то я был там счастлив с мамой и отцом. Я люблю этот замок.

Актер. Ну, да. Ну, да. С мамой и папой. А потом ваш папаша начал вам мерещиться и у вас начались проблемы. Да?

Помреж. Вы же все знаете. Зачем спрашивать?

Актер. Ну, как вам объяснить… Боюсь, вы меня не поймете…

Помреж. Вас беспокоит разница в нашем положении или языковой барьер?

Актер. Скорее разница в положении.

Помреж. Не смущайтесь. Если вы помните, я люблю театр, ценю актеров и даже сам однажды набросал несколько строк для пьесы.

Актер. Конечно. О чем речь. Помню, помню… А скажите, уважаемый Гамлет, разве вас не убили?

Помреж. Да, но вы же знаете, что я бессмертен.

Актер. Бессмертен. Да. Конечно.

Помреж. Спрашивайте.

Актер. О чем?

Помреж. О чем хотите. До Москвы путь не близкий. Я готов.

Актер. Знаете, все это очень мило. Спасибо. Но мне не хочется. С вами мне говорить не о чем.

Помреж. Я так и знал.

Актер. Вот и отлично. Давайте спать.

Помреж. Каждый раз одно и тоже. Они ходят, мучаются, бормочут, как безумные: “Быть или не быть? Вот в чем вопрос!” Но когда я предлагаю ответить, меня никто не хочет слушать.

Актер. Прошу вас. Не хочу быть невежливым, но вы не могли бы замолчать.

Помреж. Послушайте, вы считаете меня безумцем?

Актер. Я сейчас позову проводника.

Помреж. И что Вы ему скажете? Что Вам мешает Гамлет, Принц Датский?

Актер. Скажу, что мне мешает спать обычный придурок.

Помреж. Забавно, что вы считаете меня обычным придурком.

Актер. Ну, вы-то претендуете на роль необычного придурка?

Помреж. Из нас двоих на роль претендуете вы. (Уходит.)

Шум поезда затихает. На сцене появляется Режиссер. .

Режиссер. Ну, господа! Всех прошу на сцену. На сегодня, пожалуй, все. Следующий прогон…

Помреж (входя). Послезавтра. В одиннадцать.

Актер. Я же не могу послезавтра! У меня съемки. Я заранее предупреждал.

Режиссер. В чем дело?

Помреж. Господа! Очень трудно согласовывать графики.

Актер. Я сдавал свое расписание заранее.

Помреж. В другие дни занят режиссер.

Режиссер. Я понимаю, что вы заняты не только здесь, но мы не можем бесконечно переносить прогоны. Все-таки скоро премьера!

Актер. Когда вы уговаривали меня взяться за эту роль, я вас сразу предупредил, что меня начинаются съемки “Гамлета”. И что эти съемки будут для меня важней всего. Вы уверили меня, что театр пойдет мне навстречу, и мои интересы будут учитываться в расписании.

Помреж. Я пытаюсь учитывать.

Режиссер, Актер (одновременно). Плохо пытаетесь.

Актриса (входя). Мне надо бежать за сыном. Прогон все-таки послезавтра?

Режиссер. Да.

Актер. Тогда прогоняйте без меня.

Помреж (Актеру). Я прошу вас…

Актер. Не обсуждается.

Помреж (Режиссеру). Я прошу вас…

Режиссер. Только послезавтра.

Помреж. Давайте я поучаствую. Реплики я знаю, мизансцены тоже.

Актер. Отлично! Неудачник в роли самого себя! Жаль, что я буду занят. Не смогу прийти поучиться.

Помреж. Зачем Вы так!

Актриса. Милый! Вы не должны так говорить.

Актер. Вы меня ни с кем не перепутали?

Актриса. Что вы имеете в виду?

Актер. Мне кажется, я единственный в этом театре, кто еще не был вашим милым!

Актриса. Это нечестно!

Актер. Как раз это очень честно. Господа! Не имею больше ни минуты. Позвоните мне, когда будет известна дата прогона. (Уходит.)

Режиссер. Господа! Все свободны. О дате прогона вам позвонят.

Автор (Режиссеру.) Вы не планируете переносить премьеру?

Режиссер. Нет. Я думаю, все устаканится. Он хороший актер. Разберемся. (Про себя.) Сволочь он хорошая. Вы же сами понимаете - медийное лицо.

Автор. Да. Для пьесы это хорошо.

Режиссер. Для пьесы – не знаю. А для кассы хорошо. Прошу прошения. Должен бежать. Съемки. (Уходит.)

Помреж. Рекламой подрабатывает. А что делать? Жена молодая, ребенок маленький, в прежней семье двое. И еще, говорит, любовница есть. Не знаю, не видел. К нашей актрисе подкатывал, но у нее муж, дом, ребенок. Разговоров много, но я знаю, что она – ни-ни.

Автор. Простите. Вам, что, нечем заняться? Не с кем поговорить?

Помреж. Извините. Мне показалось…

Автор. Вам зря показалось.

Автор. Все. Ухожу. Не буду вам мешать.

Монтировщик. Нет. Подождите. Мы хотели с вами поговорить.

Осветитель. Пожалуйста. Только минутку!

Монтировщик. Понимаете, мы здесь только подрабатываем.

Осветитель. Хотим понять, как устроен театр, понюхать запах сцены. Я учусь на режиссерском.

Монтировщик. Я – на сценарном. Мы хотим вас попросить.

Осветитель. У нас тут пьеса. Вернее, зарисовки.

Монтировщик. Да, мы написали. Немного о себе, немного о театре. Может быть, переработаем в сценарий…

Осветитель. Вы не посмотрите?

Монтировщик. Пожалуйста?

Осветитель. Тут не так много!

Монтировщик. Мы вам оставим?

Осветитель. Мы понимаем, как вы сейчас заняты.

Монтировщик. Мы подойдем к вам после премьеры?

Осветитель. Потом. Через пару дней после премьеры!

Монтировщик. Нам так нравится то, что вы делаете.

Осветитель. Нам так важно ваше мнение.

Монтировщик. Пожалуйста!

Автор. Хорошо. Хорошо. Давайте. Все. Договорились. Идите.

Реквизитор. Что за манера оставлять реквизит, где попало? Сколько раз просил. Уносите за кулисы и отдавайте мне в руки. Нет, бросят, где попало, а я потом ползай, подбирай.

Актриса (кричит). Там… Там! Господи! Там…

Режиссер. Что случилось, черт возьми?

Актриса. Там наш… Там наш… Помреж. Только он мертвый!

Режиссер. Какая чушь! Я говорил с ним пять минут назад. Он был совершенно живой. Где он?

Актриса. Там. Он там лежит. И записка на груди.

Автор. Записка? И что там написано?

Режиссер. Так. Где помреж? Пусть пойдет и разберется, что там… Ах, черт! Кто-нибудь… (Монтировщику и Осветителю.) Вот вы… пойдите, наконец, и посмотрите, что случилось. И принесите записку.

Монтировщик. Почему я? За реквизит отвечает реквизитор…

Режиссер. Хватит. Ваши шуточки мне надоели. Идите и… идите!

Автор. Давайте, я прочитаю. Никогда не читал предсмертных записок. Та-ак… Очень интересно…

Режиссер. Вслух читайте.

Автор (читает записку). “Я вас ненавижу. Все эти годы я был для вас пустым местом, состарившимся мальчиком на побегушках. Будьте вы прокляты”.

Режиссер. Как он умер?

Монтировщик. Не знаю.

Осветитель. Насовсем.

Режиссер (Осветителю). А вы что там прячете?

Осветитель. Вот. Рядом лежал. Я подумал: может, его? (Протягивает руку: на ладони лежит череп.)

Режиссер. Что это? Еще один?

Реквизитор. Подождите. (Рассматривает череп.) Это череп, сэр, это череп Йорика, королевского скомороха.

Актер. Этот?

Реквизитор. Этот самый.

Актер. Дай взгляну. (Берет череп в руки.). “Бедный Йорик! Я знал его, Горацио! Это был человек бесконечного остроумия, неистощимый на выдумки. Он тысячу раз таскал меня на спине. А теперь это само отвращение тошнотой подступает к горлу. Скажи мне одну вещь, Горацио”.

Реквизитор. Что именно, принц?

Актер. Как ты думаешь, наш режиссер и автор в земле будут представлять такое же зрелище?

Реквизитор. Да, в точности, милорд.

Режиссер. Хватит. Вы переходите все пределы! Это вы довели его своим высокомерием!

Актер. Правда? Вы думаете, он меня ненавидел? Меня проклинал?

Он вас ненавидел. Он при вас всегда был на подхвате. Ведь вы, кажется, вместе учились?

Режиссер. Да. И когда меня пригласили в этот театр, я позвал его!

Актер. Репетировать, когда вы на съемках или у любовницы? Знаете, говорят, что актеры – неудачники утешаются мыслью, что нет маленьких ролей, а есть маленькие актеры. Но я даже не знаю, чем может утешиться режиссер, докатившийся до помрежа!

Автор. Господа! Прекратите. Мы должны вызвать врача и, наверное, милицию.

Режиссер. И юристу нашему позвоните!

Помреж (Режиссеру). Вызывали? Я еще ничего не успел с расписанием. Простите. Кажется, я уснул.

Режиссер. Вы мне голову не морочьте! А записка? Это что – шутка? Это ты о ком писал, а? Это – кому?

Помреж. Записка? Это - шутка

Режиссер. Это – шутка? Это ты о ком писал, а? Это обо мне?

Помреж. Брось. Мы же друзья. Сколько лет вместе работаем. Я тебя обожаю, ты меня уважаешь! Да?

Режиссер. А записка?

Автор (выхватывает у Режиссера из рук бумагу и рвет). Будем считать, что эта записка из другой пьесы.

Актриса. (падает на колени и начинает истерически бормотать). Господи! “Любите ли вы театр, как люблю его я, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного? Или, лучше сказать, можете ли вы не любить театра больше всего на свете, кроме блага и истины?.. Что же такое, спрашиваю вас, этот театр?.. О, это истинный храм искусства, при входе в который вы мгновенно отделяетесь от земли, освобождаетесь от житейских отношений…” (Дальнейший текст - на усмотрение театра.)

Когда она заканчивает читать монолог, оказывается, что, все кто был на сцене, разошлись по своим делам. (Поднимается, приводит себя в порядок, подкрашивается, убегает, с криком.) “О, ступайте, ступайте в театр, живите и умрите в нем, если можете...”.

Актер (садится, опускает ноги в тазик). Ох! Устал сегодня. Ну и денек! Ой, как хорошо! Хорошо… Тепленько…

Режиссер. Не верю.

Актер. Ты кто?

Режиссер. Очень смешно. (Ставит стул рядом с Актером, садится.)

Актер. Ты так думаешь?

Режиссер. Нет. Я так не думаю. Я просто хочу, чтобы ты снова повторил всю сцену.

Актер. Ты считаешь, что это – сцена? Ты называешь это сценой? Это – жизнь.

Режиссер. Очень хорошо. Я очень рад. А теперь просто сыграй все с самого начала.

Актер. Господа Бога опять изображаешь? Предлагаешь мне опять начать все сначала? Прямо просто так, по твоей команде, да? Может быть, ты тогда заодно и скажешь, как это – просто все начать сначала?

Режиссер. Да… Такого я еще не видел. Ты пьян? Он пьян?

Актер. Это ты мне?

Режиссер (повышая голос). Он пьян?

Автор (шепотом). А зачем тазик?

Помреж (шепотом). Не знаю. Но тазик – смешно. Зрители будут смеяться.

Режиссер. Что вы там шепчетесь?

Автор. Я спросил, при чем здесь тазик?

Режиссер. А что, непонятно?

Автор. Нет.

Режиссер. Вот и хорошо. Зато смешно.

Автор. А мне нет.

Режиссер. Проблемы с чувством юмора?

Автор. У кого?

Режиссер. О, как тонко! Я вообще считаю, что эту сцену надо выбросить. Ну, сколько он может ходить и стонать: - Я хочу изменить свою жизнь! Где моя другая жизнь?

Актриса (актеру). Я – здесь!

Актер. А это кто?

Актриса. Я – твоя Другая Жизнь. Вставай! Пойдем со мной! Дай мне руку. Не бойся.

Актер. Все. Допился. Так. Давайте все отсюда. Брысь! Тьфу-тьфу-тьфу. (Плюет через левое плечо и одновременно пытается перекреститься.)

Автор. Ну! И чем это плохо? По-моему, вполне образно. Даже не знаю, кто-нибудь до меня это уже придумал, чтобы человек встретился со своей другой жизнью прямо вот так, запросто?

Режиссер. Это банально и “в лоб”. Сейчас возьмет ее за руку и уйдет. И где-то там начнется его другая жизнь, где все его будут любить, где он будет счастлив, талантлив и знаменит?

Автор. Да. Хеппи энд.

Режиссер. Это даже не хеппи энд. Это бред. Финал надо менять. Я давно собирался это предложить. Такой человек не может жить. У него ничего нет. И он сам – пустое место.

Автор. Предлагаете его убить?

Актер. Господа! Это вы обо мне?

Режиссер. Нет. Это мы о спектакле. И пусть уберется эта Другая Жизнь.

Актриса. Я никуда не уйду! (Подходит к Актеру, берет его за руку.)

Режиссер. Очень хорошо. Актер в тазике и его Другая Жизнь.

Автор. Согласен. Как-то это не смотрится.

Актриса. Неправда! Я прекрасно выгляжу.

Актер. Не смейте оскорблять даму!

Режиссер. Все. Я рад, что все согласны. Финал однозначно надо переделать!

Актер. Я не согласен! (Бежит за кулисы, выносит ружье, целится в Режиссера.) Я с ней уйду! Это мой шанс!

Режиссер. Где он взял ружье?

Актер. Это - то самое ружье, которое всегда стреляет в конце!

Автор. У меня в первом действии нет никакого ружья!

Помреж. Его, видно, реквизитор в кулисе забыл после “Чайки”.

Актер. Так вы думаете, оно бутафорское?

Помреж. Ну, все. Не смешно. Отдай ружье.

Актер. Оно же не настоящее. Что вы все задергались?

Автор. Ну, говорят, что и незаряженное ружье один раз в жизни стреляет.

Актер. Молодец Автор! Ну, а теперь давай, решай, в кого я буду стрелять.

Автор. В себя, конечно.

Актриса. Нет! Нет! Нет!

Актер. Успокойся! Я не собираюсь его слушать. Ну! Как я понял, хэппи энд никого не устраивает. Кого убивать будем? Может, зрителей? (Целится в зал.) У вас на глазах хотят убить человека, а вы, как всегда, молчите? Я вас просил: помогите. Вы молчали. Нравится смотреть, как человек мучается? Ишь, собрались, трагедию им подавай. В средние века на казнь ходили поглазеть, а теперь в театр? Сейчас вам будет трагедия!

Режиссер. Эй, кто-нибудь! Вызовите охрану! Звоните в милицию!

Автор. Надо опустить занавес! Тогда все закончится!

Актер. Не сметь никому двигаться! Застрелю первого, кто двинется! Ну, кто здесь храбрый? Кто не верит в волшебную силу искусства? Осветитель! Дай-ка свет в зал! Я хочу видеть их глаза! Реквизитор! Тащи еще пули! Монтировщик! Можете опустить этот чертов занавес! Потому что это – конец спектакля.

Режиссер. Все. Хватит! Прекратить!

Реквизитор. Ты что, спятил? Это же настоящая вода!

Монтировщик. Ну, б… Вот сейчас я тебя и убью.

Актер. Дайте воды!

Помреж. Извини. Больше нету.

Актер. Воды! Дайте воды. Мне плохо.

Режиссер. Наш автор повторяется.

Автор. Это не повторы! Это уже называется “прием”.

Актер. Мне больно.

Автор. Я знаю.

Актер (садится на пол). Мне очень больно. Что со мной?

Режиссер. У вас все отлично. Поверьте мне.

Актер. Помогите.

Помреж. Конечно, помогу! Это моя работа.

Актриса. Ну, что? Опять подойти, опуститься на колени и проверить пульс?

Режиссер. Не надо. Все. На сегодня все. Полежит, надоест и встанет.

Монтировщик (подходит к Актеру). Простите. Мы закончили.

Осветитель (кричит). Гашу весь свет!

Монтировщик. Погоди!

Осветитель. Что?

Монтировщик (трясет Актера). Эй! Вы чего? Что с вами? Эй! Кто-нибудь!

Осветитель. Оставь его! Может, человеку хорошо. Пусть отдохнет. Я ему дежурный свет оставлю.

Реквизитор. Он не мертвый?

Монтировщик, Осветитель (вместе). Нет!

Реквизитор (подходит к Актеру, пробует нащупать пульс, потом начинает расстегивать рубашку, слушает сердце; кричит). Врача!

Монтировщик, Осветитель (хором). Щас! (Достают мобильные телефоны и начинают фотографировать Реквизитора и Актера).

Реквизитор. Идиоты! Звоните в скорую! Эй, кто-нибудь! В зале есть врач? Врач в зале есть? Черт, как это делается? Помогите! Помогите! (Пытается сделать Актеру искусственное дыхание).

Помреж. Господи! Занавес-то надо закрыть! (Бежит за сцену.)

Режиссер (мечется по сцене). Этого не может быть! Этого не может быть!

Автор. Господа! Прошу минуту внимания! Актер попросил меня дать ему еще один шанс! (Шепчет что-то на ухо Режиссеру). Прошу Вас!

Режиссер. Хорошо. Давайте попробуем, пока зрители не разошлись. Сцена с ружьем. Прошу всех по местам! Занавес!

Режиссер. Дайте Актеру ружье! (Реквизитор подает Актеру ружье). Начали!

Актер. (Целится в зал). У вас на глазах хотели убить человека, а вы, как всегда, молчали? Я вас просил – помогите. Вы молчали. Нравилось смотреть, как человек мучается? Ишь, собрались, трагедию им подавай. В средние века на казнь ходили поглазеть, а теперь в театр? А трагедии не будет! Мы тут “ломали комедию”! Давайте, смейтесь. Осветитель! Дай-ка свет в зал! Я хочу видеть их глаза! Что же вы не смеетесь? Все. Я ухожу. Надоело. И закройте, наконец, этот чертов занавес.

Актер бросает ружье и уходит. Занавес закрывается. Зажигается свет в зале.

 

Помреж (выходит на авансцену). Так! Все на месте?

Реквизитор (достает фляжку). Вася, кончай ерундой заниматься! Давай, присоединяйся. Все в порядке.

Помреж. Между прочим, если что не так – спросят с меня. Я не проверил, я не проконтролировал.

Реквизитор. Успокойся. Все на месте, все заряжено.

Помреж. Осветители на месте?

Осветитель (подкрадывается и кричит ему в ухо). Я – здесь!

Помреж. Придурок! Я готовность проверяю.

Осветитель (протягивает Реквизитору стакан). Всегда готов!

Реквизитор (достает из кармана складные стаканчик , разливает). Ну, всем ни пуха, ни пера!

Помреж. Тихо! Автор!

Осветитель. Автора! Автора!

Автор. Вы это мне?

Осветитель (показывает на стакан). А мы тут за вас, за ни пуха ни пера, так сказать

Автор (сплевывает через левое плечо). К черту!

Реквизитор. Хороша… пьеса.

Осветитель. Точно!

Реквизитор: А по второй?

Помреж. Я сейчас звонки уже звонки должен давать.

Осветитель. Правильно. По второй – после второго действия. Звони! Мужики, по местам!

Автор (тянется к фляжке). Я все-таки очень волнуюсь!

Помреж (выпроваживает Автора). Каждый должен волноваться на своем месте. В зал, в зал, в зал. Теперь уже ничего не попишешь. Теперь уже только ждать. Помреж, Реквизитор и Осветитель уходят за кулисы.